Сказка-драббл по заявке "хочу сказку про душу, про море и немного про дождливо-серое и бесконечное небо. Про крики чаек, наступившую очень и долгое одиночество на душе. А вторая - чтобы не было больно рвать ненужные связи".
Одинокий маяк
На море нет дорог, верстовых столбов и указателей. Только ночные созвездия загадывают ребусы, которые не всем по силам разгадать. А что делать, когда небо пасмурное, низкое и тяжелое настолько, что не то что звезд – луны не видать? Вся надежда на пронзительно-яркий луч маяка, который ни тучи, ни злые осенние дожди не смогут заставить поблекнуть. И маяк светит! Что бы ни случилось, он дарит указующий луч тем, кто отважно плывет в хрупких судёнышках над многокилометровой пропастью холодных вод, кровожадных чудовищ и глубинных тайн, тем, кто вверил свою судьбу переменчивому ветру, неукротимым волнам и судьбе.
Дарующий надежду и спасение маяк. Одинокая башня на крошечном клочке суши, продуваемая всеми ветрами, подтачиваемая набегающими без устали волнами, и лишь крикливые чайки над нею не дают забыть о том, что жизнь существует. Старик, почти оглохших от многолетнего мерного плеска морской воды, почти одичавший в одиночестве, разрезаемом птичьими кликами, ежедневно взбирается по витой лестнице, чтобы разжечь пламя, которое может спасти отважных сынов моря. Старик знает, что далеко не каждую ночь проплывают мимо корабли. Знает. Но ни разу за всю его долгую пропахшую солью и гниющими водорослями жизнь, он не позволил себе не разжечь спасительное и бесполезное пламя. Даже когда лежал без сил, сражённый лихорадкой, он находил в себе силы доползти до исполинской чаши и поднести огонёк к пропитанному маслом фитильку. Даже, когда терял в веру в существование других людей. Даже, когда почти сошел с ума от одиночества. Каждый вечер он зажигал огонь маяка.
- Старик! – юноше в потрепанной куртке и широкой улыбкой на щеках, не знавших бритвы, приветливо машет шапкой, стоя на носу лодки.
Смотритель тяжело спускается к крошечному пирсу, ловит конец веревки, брошенному беззаботной рукой юнца, и закрепляет. Мальчишка такой солнечный, что хмурое осеннее небо перестает плакать унылым дождём. Старик не слушает беспечный щебет – крики чаек ему привычнее и понятнее – берет бочку с маслом и, взвалив её на плечо, идёи к маяку. Мальчишка восхищённо свистит и пробует повторить этот трюк. После пятой бочки, старик все так же спокойно берет шестую, а у парня заплетаются ноги. А ведь эти бочки надо будет еще со склада в основании маяка по винтовой лестнице на самую макушку поднять. И это старик будет делать один, после того, как лодка с припасами уплывет к прибрежной деревне.
- Ты крупу пока перенеси да солонину, - хрипло говорит старик, его голос дребезжание склянок, шестерёнок и переворачиваемых волной камней. – Масло – моя печаль.
Запыхавшийся паренек лишь молча кивает, после пяти бочек его гонор куда-то делся, хотя улыбка по-прежнему приветливая. Этот старик, запертый на крошечном клочке суши – его герой. Когда он впервые приезжал с отцом к маяку, его манили приключения и странствия, хотелось вместе с другими отважными моряками мчаться под всеми парусами в поисках невероятных сокровищ. Но теперь он считает, что нет романтики благороднее, чем указывать путь бесшабашным мореходцам, сжигая в чаше между отполированными зеркалами не только масло, но и свою душу.
Над головой резко кричат чайки, под ногами гладкие голыши и осколки раковин, сбоку плещется свинцовое осеннее море, мрачное и холодное, словно страдает от разлуки, а впереди каменная громада, незыблемая и неизменная – маяк. Единственная надежда и спасение тем, кто пленён морем, но остается дитем земли.
Одинокий маяк
Сказка-драббл по заявке "хочу сказку про душу, про море и немного про дождливо-серое и бесконечное небо. Про крики чаек, наступившую очень и долгое одиночество на душе. А вторая - чтобы не было больно рвать ненужные связи".
Одинокий маяк
Одинокий маяк